| Красавица и чудовище …Она была изумительно красива. Вряд ли существуют некрасивые девушки в возрасте девятнадцати лет, но она была особенна. По крайней мере для меня. Может быть потому, что, я ее любил. А может быть потому, что она действительно была безумно красива. Невысокая, стройная блондинка, ее кругленькие плечи просто сводили меня с ума. Совсем еще молодая она вовсе не походила на тех типичных блондинок, которых мы так привыкли видеть в рекламных буклетах новомодных брэндов. Нет. Это была молодая девушка, мечтающая о чем-то дни напролет, совсем еще глупенькая и может где-то в душе даже еще ребенок. Но не эта туманность взгляда, не девственная красота юности, не ее внешность и повадки заставляли меня гореть пламенем и боготворить ее. Я думаю она была из числа тех, которых смело можно было назвать Русской Красавицей, которые еще не уступили место этим западным шлюхам. Потому что самой красивой частью ее тела была ее душа. Она была безумно добра, может где-то наивна, но по ней было видно, что одно она умеет делать в совершенстве – любить. Я мог дни напролет любоваться ее красотой. И для меня это было ново и странно – ведь меня никогда ничего не смущало, а тут вдруг на меня навалился ступор. Я исподлобья поглядывал на нее и иногда просто не мог отвести взгляд. Конечно, она это заметила, и может догадалась обо всем, но виду не подавала. Говорят, побаивалась меня, ведь я никак не походил на романтических героев-любовников XVII века. Я был почти со всеми груб и почти всегда угрюм, никогда не смеялся. Иногда на моем лице можно было прочитать презрительную усмешку, но абсолютно все девушки были уверены что “этот мерзкий высокомерный тип любить не способен”. Потому то, что произошло смело можно назвать “басней о красавице и чудовище”. Это случилось поздней осенью, грязной, липкой и холодной, какой ее любил Пушкин. Мы сидели на парах и вглядывались в окна, через которые можно было видеть серое небо и черный от дождя асфальт. Я сидел и тупо смотрел на ее место, в тот момент занятое личностью сомнительной репутации. Это было гадкое и хитрое существо, очень напоминающее малолетнего отморозка, впрочем, весьма трусливое и напрочь лишенное интеллекта, с ярко выраженной болезнью Дауна. Она опаздывала. Войдя в аудиторию, она подошла к этому существу и вежливо и приветливо сказала: “Простите пожалуйста, вы заняли мое место. Вы не могли бы уступить, я очень плохо вижу”. В ответ существо гадко усмехнулось и обматерило ее с головы до ног. Такого не могла ожидать даже самая последняя шлюха, она отошла и села дальше, на глазах ее начали наворачиваться слезы. Я понял, что это был мой единственный шанс. Вне себя от гнева я подошел и ударил существо что было мочи. Существо упало и закрыло лицо руками. Все смотрели на меня и ждали, что я сделаю. Я спокойно подошел и сел рядом с ней. Она смотрела на меня непонимающими глазами. Я, стараясь быть вежливым и мягким, спросил: “С вами все в порядке?”. Она кивнула. Последовала неловкая пауза. Я спросил: “Вас вроде Маша зовут?”. Она кивнула. Я представился. Так мы познакомились. Я начал провожать ее домой, общаться с ней, водить ее в кино, в театр, помогал с уроками (хотя сам ни черта не учился). Она в ответ подгоняла меня с учебой и проявляла ко мне какую-то материнскую заботу. Мы много времени стали проводить вместе, частенько болтая на самые разные темы, она охотно со мной общалась, очень часто звонко смеялась и почти всегда была до крайности приветлива. И вот однажды вечером мы сидели у нее на квартире, которую она снимала, и готовились к предстоящим через неделю сессиям на кухне. Если быть честным, то готовилась только она. Я как всегда занимался ее созерцанием. Досидели мы так до половины второго. Я начал собираться, но она категорически запретила мне идти домой в такое позднее время. В итоге мы пошли в зал смотреть телевизор. Я уселся по-турецки, а она подогнула свои красивые ножки и положила головушку ко мне на плечи (мы часто так коротали вечера). И тут она сказала мне слова, которые заставили почувствовать себя мужчиной. Она сказала: “Знаешь, мне почему-то с тобой так хорошо и спокойно”. Не знаю, что во мне переключилось, но я вдруг обнял ее и поцеловал. Она не сопротивлялась и даже не удивилась, я лишь почувствовал, что ее пульс, впрочем, как и мой, участился. Я целовал ее везде, где только мог, казалось, я компенсировал то, от чего воздерживался все это время. Она не оставалась в долгу. Сам не знаю как, но мои руки очутились у нее под кофточкой, я начал обнимать ее и почувствовал какая она гибкая и как ее спинка гнется под напором моих поцелуев. Я стянул с нее кофточку, джинсы и тут остановился. Я смотрел на нее. Она была безумно красива, только тут я понял что она тоже влюблена в меня. Она улыбалась своими очаровательными губками и смотрела мне прямо в глаза. Как же она была восхитительна в тот момент. Я медленно снял с нее лифчик и стянул трусики. Она сомкнула свои ножки и продолжала ласково улыбаться мне. Я поцеловал ее в лобок и одновременно руками раздвинул ее очаровательные ножки. Передо мной предстала девственная красота, еще никем не обузданная, истекающая соком в порыве прелюдии и мне очень захотелось, чтобы первая ее ночь запомнилась навсегда. Я стал целовать ее вокруг внешних губок, в лобок, а потом очень нежно, пользуясь языком, стал целовать ее кису, посасывать клитор и лизать ее губки, иногда и совсем немного проникая во влагалище. Все это время она стонала и извивалась, а через три минуты она кончила прямо на меня. Я с удовольствием слизал весь ее сок и напоследок снова поцеловал ее туда. Потом я резко подтянулся к ней и взглянул в ее глаза. Она была уже немножко опьяненной и, казалось, совсем ничего не соображала. Я поцеловал ее в губы и мягко вошел в нее. Потом я начал нежно двигаться в ней, упираясь в ее hymen, но осознав что ей это приносит боль, а толку от этого никакого, я отвел свой затвор в крайнее заднее положение, а потом резко рванулся вперед. Она вскрикнула, слезинка покатилась по ее щечке. Я почувствовал себя тварью, мне стало жалко ее, я поцеловал ее снова, на что она незамедлительно ответила. Понемногу я стал увеличивать темп огня, и удовольствие в ней перемешалось с болью, постепенно вытесняя последнюю. Она тихо постанывала, закрыв глаза, а я целовал ее в ее шейку, щечки и лобик. Через двадцать минут она начала содрогаться, вагинальная мышца начала спазмировать, еще через мгновение мы оба кончили…
На следующее утро мы проснулись и долго валялись в постели, обнимая и целуя друг друга. На улице было холодно и пакостно, но от осознания что на улице мерзко, а мы лежим и греемся друг о друга в теплой кровати нам становилось еще теплее и уютнее. Мы тогда не могли представить, что скоро расстанемся, и что я ни за какие сокровища мира не смогу вернуть свою девочку себе, и что для меня все снова станет серо и хреново, что я снова стану холодным зазнайкой, но это уже совсем другая история…
|
